Допустил мародерство
Мишель Ней в битве при Каунасе (Раффе)
Оказавшись в ловушке, Наполеон ничего лучше не придумал, как еще туже затянуть петлю на шее своих прежде непобедимых войск. Решив, что победа уже в кармане, он отдал им Москву на растерзание. И не только ее, но и захваченные ранее Смоленск и другие небольшие городки.
О том, что на оккупированной территории нашей страны гитлеровцы творили самый настоящий разбой, знают многие. Куда меньше известно, что наполеоновские части занимались практически тем же самым. Вместо попыток как-то установить отношения с мирным населением они прибегли к жестокой тактике устрашения.
Ничего удивительного, что во многих деревнях, а точнее, лесах поблизости от них противника ждал очень «горячий» прием с «дубиной народной войны». Партизанское движение приняло самый широкий масштаб.
Атаковали из засад и те, кого сейчас назвали бы разведывательно-диверсионными группами. Только действовали они тогда в конном строю. Самый известный командир такой группы — поэт и гусар Денис Давыдов.
Причем тогдашнему российскому спецназу очень помогали крестьяне. Как ни удивительно это было для оккупантов, но угнетаемые крепостные заняли в массе своей абсолютно принципиальную, патриотическую позицию. Их помощь разведчикам была бесценной — казачьи и гусарские эскадроны точно знали, где противник, и жалили его внезапными нападениями на фуражиров и посыльных. Ведь если нет питания у войск и лошадей, если нет надежной связи, избежать разгрома непросто. И когда начались холода, он и вправду случился.
Жаловаться Наполеону было не на кого, кроме самого себя, так как именно он не удержал рядовых и офицеров от мародерства.
Приберег Старую гвардию
Бородинское сражение
Необычная тактика русской армии, которая самым наглым образом ускользала от разгрома, судя по всему, смутила вроде бы совершенно хладнокровного императора Франции. В результате в самый решающий момент Бородинского сражения он допустил еще одну роковую ошибку.
В ходе Бородинской битвы обе стороны показали себя с точки зрения военного искусства и мужества с самой лучшей стороны. Это дало право Бонапарту назвать своих бойцов достойными победы, а русских достойными быть непобедимыми. Но в этих лестных словах была толика самооправдания — за отказ бросить в бой свой последний резерв. Наполеон не рискнул остаться в далекой от его родной Корсики холодной России без каких-либо резервов. И, откровенно говоря, дрогнул, оставив вне схватки свою главную ударную силу — Старую гвардию. Для русских это стало спасением от поражения и прологом победы в войне — остановить этот удар, возможно бы, уже не удалось. Достойных подкреплений у Кутузова под рукой не было.
Но он переиграл своего великого оппонента, словно в покер. Бонапарт поддался на рейд казаков Платова, едва не попав к ним в плен, — и в результате спасовал в ту самую секунду, когда мог сорвать весь куш.
Именно из-за этого до сих пор нет однозначной оценки, кто же все-таки победил в ходе легендарной битвы. С одной стороны, согласно древним традициям, — французы, поскольку поле битвы осталось за ними, а с другой — русская армия отошла организованно, увлекая наполеоновцев в московскую западню. Великий император был уверен, что будет еще одно сражение уже у стен Москвы, — и промедлил с возможностью решающего удара.
Конечно, Кутузов рад был бы и вовсе не ввязываться в рискованное генеральное сражение, но тогда его не поняли бы ни при дворе, ни в широких народных массах. Так что дать бой ему пришлось, но провел его он так, что противник не только не смог добиться решающего успеха, но и полез очертя голову в огненную Москву, лишая себя каких-либо надежд на победу. Так что Михаил Илларионович, а вместе с ним и вся русская армия вправе тоже называться победителями при Бородино. Все цели были пусть и дорогой ценой, но достигнуты, что открыло путь к стратегическому удушению Великой армии с помощью партизанской тактики ударов по ее коммуникациям. И поделать с этим засевшая в сожженной Москве Старая гвардия ничего не могла.
Перепутал столицы
Альбрехт Адам (Германия). Наполеон в горящей Москве, 1841 год
Победить Россию в 1812 году Наполеону помешал, помимо всего прочего, один весьма забавный казус. Император решил, что для победы его армии достаточно занять Москву, после чего Российская империя распадется.
И это был прыжок мимо цели в стиле Акеллы. А все потому, что гениальный военачальник просто-напросто забыл, что Москва в тот период не являлась столицей государства. Да, значение ее всегда было велико, но стратегически значимую роль центра страны Белокаменная в то время не играла.
Если бы она таковой была, то по правилам той эпохи Наполеон формально выиграл бы войну. Вместо этого Великая армия не более чем загнала сама себя в ловушку, оказавшись в пылающей Первопрестольной.
Именно поэтому никто никаких переговоров не только де-юре, но и де-факто проводить с Наполеоном не стал. То есть формально-то Кутузов встретился с посланником французского императора — Ж. Лористоном, но дальше препирательств с ним о том, кто виноват в сожжении Москвы, дело так и не дошло.
Впрочем, предельно жестко настроенный российский император Александр I был недоволен даже таким скромным контактом с парламентером противника. Он не желал вести с врагом даже пустых разговоров и просто не понял хитрости Кутузова, стремившегося как можно дольше удерживать французскую армию в Москве, «спаленной пожаром». Так она еще в большей степени была бы подвержена деморализации.
Миссия Лористона оказалась невыполнимой, да по-другому и быть не могло, как бы Наполеон на это ни рассчитывал. Победитель почти всех европейских стран банально не выучил уроки истории и географии в придачу.
Впрочем, исправить ошибку он несколько раз пытался, но безуспешно. Выделенный для защиты настоящей столицы Российской империи Санкт-Петербурга корпус П. Х. Витгенштейна действовал едва ли не лучше основной армии. Во всяком случае, ему удалось последовательно разгромить группировки Макдональда и Сен-Сира и не дать прорваться частям под командованием Удино. А это, помимо всего прочего, лишило Наполеона очень важных резервов. Их, возможно, ему и не хватило, чтобы переиграть-таки Кутузова.
